Петр Киле - Таинства красоты [Стихи и поэмы о любви]

Это надпись к барельефу «Гермес, Эвридика, Орфей» (V век до н.э.). Впервые обозначена возможная причина, почему Орфей при строжайшем запрете оглянулся.

На барельефе из глубин столетий -Прекрасней нет творения на свете -Орфей и Эвридика, и Гермес,Какие есть, как чудо из чудес.Гермес удерживает Эвридику,Столь стройно-нежную, с прекрасным ликом:« - Он оглянулся! - молвил  робко бог. -А уговор неумолимо строг».С возвратом к жизни испытав всю радость,Его руки касаясь, счастья сладость,Она не вняла богу, с ней ОрфейИ музыка невозвратимых дней.Разлука вновь сразила дух в поэте.Зачем он оглянулся при запрете?

    Смысл барельефа мне открылся вдруг:    Яд сладостный любовных мук.    Из сумерков бесплотных теней    Взойдя на свет земли весенней    И тело ощутив, как стыд,Смеясь, она заплакала навзрыд.Ужель от счастия в руках Гермеса?Орфея ослепила к богу ревность.Запрет нарушив, оглянулся он:Ее влюбленный взор и смерти стонУвидел и услышал на прощанье.Прости, о, нимфа! Скорое свиданьеСоединит, как песнь любви, нас вновь:Аид озвучен, в нем царит Любовь.

    2 сентября 2010 года.

У жизни есть конец, какой ни есть.       Ужасна роковая весть,Когда в стихах стозвонных жизнь пропета,Как на лугах весной, в начале летаХоры пернатых оглашают край,Всю землю превращая в рай.       Смежив устало веки,       Уходим мы навеки.Лишь у героев смерть красна.А у поэта песня, как весна,Вновь зазвенит у новых поколений,И с нами он, Сергей Есенин,Одетый пастушонком, словно Лель,В руках его волшебная свирель.

И что прекрасней есть ли?Звенит пленительная прелестьЛюбви и грусти жизни всей     Отрадой юных дней.Выходит дуралей на сцену,Борьбы сил мировых аренуОн песней заполняет до краев,И сладко заструится кровьДо самых дальних небосклонов         У миллионов...Откуда взялся он такой-сякой?Певец и франт, хорош собой,Любимец женщин, что ни странно,Но с метой роковою Дон-Жуана.

    Май 2010 года

СОНЕТЫ К ЭВРИДИКЕ

Пою я женщин и любовь,Влекуще возникающих все вновьВо времени, бегущем в трансеВ сверхпеременчивом пространстве.Эллада проступает на просторе,С лазурным небом в море,Там туника, а здесь хитон -Веселых вскриков нежный стон.Два светлых облика из сферыТаинственной, как ночь, пещеры,С источником священным, нимфБлистают красотой, как солнца нимб.Порою утренней или вечернейОрфей и Эвридика с новой встречей.

Поэт влюблен издревле в красотуЦветка и моря, как в мечтуО неге и любви вселенской,Но изначально все же женской,Столь притягательной мечте,С рожденьем новым в красоте,Для взора нежного поэта,Когда вся мысль его про это:Природа - женщина, ее душа,Владычица ее, как солнца шар,Ее краса, как ей мы снимся,Из рощи к морю выбегает нимфа,Как Эвридика, если тут ОрфейС его напевом по Вселенной всей.

Еще подростком, кто о том прознает,Он был влюблен то в Василину втайне,То в девушку, влюбленную в него, -До времени не веря  в торжество,Он упустил ее, да помнил мало,Как вдруг известие: ее не стало -Мелодией печали и тоскиОтозвалось, чтоб вылиться в стихи,В признания глухие незабвенной,С мечтою дерзновеннойЛюбовь и юность воскреситьИ смерти бросить вечный щит!В смятенье в бой идет пугливо,Мечты поэта - что за диво?

О, Василина! В юности и ныне -Поэт ведь проживает жизниЧужие, как свои, из всех времен,А из знакомых, как влюблен.Взрослее в юности, и вся попроще,Из диких яблонь в дальней роще,Как с возрастом ты мило расцвела,Нежней и мягче, как рослаВ младенческие годы,Под стать ли дочке - дар природыУчиться женственности впрок,Любви и грации урок.Созвучье счастья, что несетсяИ женской красотой зовется.

О, Сана! Юность с красотой сверхмеры...Но не скажу, как у Венеры,Одежда, все движенья на показ,Изысканные до рисунков глаз.Какое утонченное искусство!Лишь исчезают искренность и чувство,Как у певичек и гетер,Или моделей - лакомый пример.Ведь макияж - не ласка,Себя ль любить, а маска -Для сцены, для игры куда ни шло, -Творить любовь и зло,Когда вся наша жизнь - боренье,К желанному неистово стремленье.

Прекрасна Сана, только Василина,Как Левитана мирная долина,Доверия достойна и любви,А там одно кипение кровиИ жажда все познать по модеИ даже вопреки природе...Ах, впрочем, здесь «Огни Москвы»Разыграны из синевыЛесов, с явлением певичек,Танцующих пернатых птичек,С разборками крутых парней,А девушка - меж двух огней...И ночь любви безумнойНа свадьбе или тризне шумной.

Случилось быть ему в саду весеннем.Под пологом ветвей, что сениПещеры нимф за грудой скал,Как в детстве что-то он искал,И вдруг вбежала девушка - откуда?Тонка и грациозна, вся - как чудо!Не может быть, она? Она!Она по-прежнему юна?Еще юней, чем знал он в детстве,Не деревце, скорее ветви,Как поросль свежая  чиста,Нескладной кажется, а красота.И ей он узнаваем до улыбки,Смеющейся до неги и усмешки.

- Не сон ли это? Вас я узнаюИ юность вашу, как свою...- А я вас узнаю по фотоИз маминых...- Ах, вот что!Но схожесть поразительная... Нет!Глаз чистых задушевный светЛюбви и восхищенья,Где сыщешь повторенья?!- Она была в вас влюблена,И я взглянула, как она.- Не может быть! Любовь неповторима...- Я не сказала, что люблю, любима.- Но взгляд? Но голос? Все любовь...Ужели это лишь струится кровь

У юности, ликующей беспечно,Иль все-таки любовь предвечна?Увы! Вы спрятали сиянье глаз...И нежный свет души ее погас.Свет жизни, словно ЭвридикаВернулась вспять стопою тихой,Померк, и воцарилась ночи мгла.- Я вашей Эвридикой не была,А мама и не знала ваших песен...Напев неровный их чудесен...- Я что Орфей, а Эвридика - ты,И это отнюдь не мечты,А жизнь, взошедшая из тьмы столетий,Пусть на мгновение, как все на свете.

- Вы были на ее могиле?- Нет.Я не решился разузнать, так светПомерк в моих глазах с известьемО смерти той, с которой вместеЯ здесь бродил, влюблен и юн,И был пронзен тоскою вещих струн,Что всколыхнули царство теней...Она являлась здесь из песнопений,Как вы внезапно из весны,Ее весны, усопшей милой сны.- Благодарю за память и сонеты!Ох, эти мне поэты!Жизнь упуская, чем живете вы?- Поэзией.- Увы! Увы!

- Дитя! Поэзия одна нетленна.А жизнь, как и весна твоя, мгновенна.- Поэтому я и спешу и жить,И хоть кого-нибудь любить.Хотите, мы уедем с вами,Для рифмы, ну, в Майами?- Добро! Уедем мы в Нью-ЙоркНа чтенье лекций, кстати...- Ой!Мне в школе маяться еще три года.- Есть школы и в Нью-Йорке, а природаТам мягче, чем в Москве, твердят.- Понятно, все смеется, очень рад.- Ничуть. Как мы надумаем, так будет,Что б ни сказали  люди...

- Но ты ж меня не знаешь совершенно.- Прекрасное на свете неизменно.- Не Эвридика я, ты не Орфей.- Хотим, мы первообразы людей,Вступая в жизнь из детства,Когда взыскуем совершенства...

Фантазия поэта увлекла,Как жизнь чудесно расцвелаИз новых юных поколений,Сходящих ныне в царство теней...О, чья насмешка - жизни срок,Летящий черной птицей рок?А красота лишь песней отзоветсяИ по Вселенной вознесется.

Секс и юмор в стихах о любви